Gammene var satt opp av massive osp stokker perlet i jorda steinsatt, og med buede røsting av bjørk, og langsgående rajer på tvers av røstingen Alt tekket med never og torvsetting.
Хижины были созданы массовые осиновых бревен украшены камнем и с изогнутыми с выжженным рисунком березовыми балками, продольными слегами изгороди, некоторые их них были с корой и покрыты дерном.

De to brødrene som bodde i den minste gammen var nå ute og ordnet med båten.
Один из двух братьев, которые жили в этой маленькой хижине был во дворе и готовил лодку.
Faren og onkelen til Una kalte de bare sjøfarerne.
Отец и дядя Уны были рыбаками.

Maven til Una rumlet, og hun reiste seg mykt som sommervinden, søkte røyken fra ildstedet til moren Elaya.
Живот Уны бурчал и она перемещалась как тихий летний ветерок на дымок камина мамы Елаи.
Den fikk henne alltid til i lange klyv og forte seg inn og se hva godt moren kunne trylle frem.
Она всегда преодолевала этот долгий подъем торопясь посмотреть, что волшебно вкусного появилось у матери.
Teen duftet av vår og solvarme de bare higet etter nå.
Тонкий запах весны и солнечный свет сопровождал ее.

Ute på steinnesodden satt en sort hvit fugl med pyntelige røde føtter og nebb og ropte ”diliividi –lividli bupp.
По дороге к каменному (сооружению) сорока (черно-белая птица) с красными лапами и клювом вдруг крикнула: "diliividi-lividli Bupp.
Una fortelte mor Elaya at rød fot skrikeren var kommet, men ikke hadde egg i flomålet og fjæra, den bare sprang omkring på stranda og skrøt og plippret mens de rotet rundt under steiner og i dynn med sitt lange smekre oransje nebb, sulten som den sikkert var etter den lange turen hjem.
Уна продолжала свой путь к матери Елаи когда краснолапая кричащая птица опять появилась, но не было яиц ни на берегу ни на приливном песке, а она только бегала по песку и трещала и ковыряла его, копаясь под камнями глубоко своим длинным тонким оранжевым клювом, голодно как будто после долгого пути вернувшись домой.

Men dette var også hjemmet hennes tenkte Una, mens hun nøt teen, og ventet på suppen til mor som duftet av dyrefett, urter, kvann og vill gressløk.
Но это так думала, Уна, так как она представляла себе чай и ждущий суп у матери, которая пахнет животным жиром, зеленью, ангелом и диким луком.
Elaya var eneste datter og ætling av Ante og Inya, hans første kvinne som gikk bort i andre barsel.
Elaya была единственной дочерью родившейся от Анте и Ини, его первой женщины, которая скончалась от вторых родов.

Una elsket hjemmet foreldrene, og de eldste i nabogammen, Bjørn Ante og Ema, men likevel var hun nå mer sammen med onkelen Anun, selfangeren og båtbyggeren i familien. Una любила дом родителей, и старших в соседней хижине, Бьорна Анте и ЕМА, но теперь она находилась больше со своим дядей Анун, охотничей лодкой, строительством бота для семьи.

Han var enslig og hadde ingen kvinne som stilte krav til ham ennå.
Он был один и не имел женщины которые бы чего-то требовали от него.

Opp i lia overfor kallkilden sto et skogholt av grovvokst osp rak og skinnende.
На склоне горы зовущий родник направлялся в осиновый лес прямой и блестящий.
Der hadde karene tatt ut bygningsemnene for gammene.
Там было полно строительного материала для хижин.
Rundt om stubbene sto tette snar av grovvokst furu med holt av ungskogen der harene nå gjemte seg mellom einer og ung furuer som lå som et grønt teppe ved foten av fjellet og utløpere av små myr holt.

Вокруг стояла щетина из грубой сосны, где лесной заяц теперь спрятался между можжевельником и молодыми сосновыми деревьями, которые лежали, как зеленый ковер у подножия горы и множеств болот из низкого мха.