Известный кореист Андрей Ланьков (в Живом журнале известный как tttkkk) отозвался на последние громкие испытания ядерного оружия в КНДР коротким ироничным комментарием, который заслуживает того, чтобы процитировать его целиком:

«И дрогнули корейские горы. И загудела земля. И издала она стон утробный: "Эй, ты-ы-ы-ы, там, в Белом Доме-е-е-е-е-е!!! Дай денег!!!"»

http://tttkkk.livejournal.com/166113.html

Константин Асмолов (makkawity) считает иначе: это просто очередное «китайское предупреждение». Северные корейцы просто требуют нормальных, равноправных отношений. И даже демонстративное «объявление войны» Южной Корее – случай беспрецедентный – это тоже всего лишь крик души: относитесь к нам как к равным!

http://makkawity.livejournal.com/1027906.html

Я как-то иначе представлял себе «китайские предупреждения». Обычно они выглядят иначе: требования наращиваются чуть-чуть, по миллиметру, оставляя пространство для торгов. Когда требования растут резко и сразу, то отступление выглядит уже как потеря лица. Так что если КНДР изначально и хотела просто поторговаться, то по какой-то причине у её руководства сдали нервы.

Что же на самом деле могло произойти?

Рассмотрим ещё раз версию Ланькова. И Ланьков, и Асмолов, и многие другие кореисты сходятся в том, что последний год для экономики КНДР был благоприятен. Настолько, что правительство всерьёз решило свернуть начавший было расцветать рынок и вернуть страну к карточкам. Правда, подобные меры в целом провалились из-за тихого саботажа на местах.

Отсюда закономерный вопрос: почему тогда такой громкий шум и необычно резкий тон? Почему деньги понадобились именно сейчас, когда экономика хороша как никогда?

Мне думается, что потребность в деньгах резко возросла не вопреки, а как раз вследствие улучшений в экономике. Основной причиной этой парадоксальной зависимости мне видится иерархичность общества корейского в целом и северокорейского – в особенности.

Иерархичность предполагает, что каждый начальник должен жить лучше, чем подчинённый. Если у Самого Главного есть Интернет, то у Очень Главного – Интернет по разрешению. Если у Очень Большого есть холодильник, то у Не Очень Большого – в качестве особого поощрения, а Просто Большой может обойтись и без холодильника. И так далее.

Ещё лет пять тому назад холодильник для большинства северных корейцев был чем-то вроде «Роллс-Ройса» для советских жителей. Сейчас же он скорее сопоставим для них с плазменным телевизором: тоже предмет исключительной роскоши, но по крайней мере более достижимой, чем «Роллс-Ройс».

За последние лет пять (может, и больше) представления северных корейцев об уровне достатка претерпели изменения благодаря активизировавшейся торговле северных районов с Китаем. При этом большинство торговцев происходят из тех слоёв северокорейского населения, которые не имели отношения к партийной элите. Партийцам-то зачем заниматься торговлей, рискуя положением – они и так по карточкам неплохо отоваривались. Ещё одна примета времени – северные районы КНДР раньше были самыми бедными и отсталыми, сейчас же они неплохо приподнялись на торговле, из-за чего стали роптать пхеньянцы – самый привилегированный слой.

Разумеется, в данном случае включился естественный механизм перераспределения под названием «взятка» или «подношение». Приподнимается кто-то мелкий – от него перепадает его непосредственной крыше (начальнику), от того идёт кусок повыше, от того – ещё выше и так далее. Система тотального контроля в КНДР именно в данном случае срабатывает на диво хорошо. Зачем резать курицу, несущую золотые яйца, в смысле – зачем сажать торговцев, если они могут долго кормить несколько уровней начальников повыше?

Казалось бы, всё остаётся по-прежнему, богатеют низы – богатеют и верхи, а в целом иерархическая система сохраняется. Ан нет. Проблемой для верхов является то, что теперь двигателями распределения являются не только верхи, но и низы. Пхеньян по-прежнему во многом контролирует распределение продуктов питания. Но инициатива в распределении предметов роскоши – одного из символов власти – во многом перешла к низам, и вот это является источником серьёзного беспокойства для верхов.

Кореисты помнят громкий процесс прошлого (или уже позапрошлого?) года, когда на севере страны расстреляли несколько торговок. Их беспримерная наглость и покушение на основы строя состояли в том, что их подарки родственникам превысили по объёму «подарки Великого руководителя» - по российским меркам, весьма и весьма скромные. При этом наивно надеяться, что подарки с тех пор прекратились, или что стали скромнее. Наблюдатели северокорейских событий – возможно, и сами северные корейцы – поняли это так, что вожди просто выпустили пар от своего раздражения, поскольку больше ничего им и не оставалось делать. Ведь попытки закрутить гайки торговцам в последние годы наталкиваются на саботаж на всех уровнях власти. Раньше такого не было.

Основными саботажниками высоких решений выступали не низы – кто бы их спрашивать стал – а огромная масса чиновников, начиная с низшего уровня. Причём думали они едва ли только о предметах роскоши. Этот год выдался урожайным, но ведь бывали и неурожайные. Власть за несколько предыдущих лет уже показала, что карточки могут быть и не обеспечены, тогда как торговцы – вот он, живой и надёжный источник и доходов, и продуктов питания.

Всё это означает, что Пхеньян медленно, но неуклонно теряет возможность показывать свою власть на местах. Напрямую, конечно, никто власть не посылает – это в Корее немыслимо, уважение младших к старшим – механизм, до сих пор не дававший сбоев. На Востоке протест выражается не так, как это принято в Европе: никто не спорит, просто приказания исполняются чуть медленнее, младшие оказываются тупее и нерасторопнее, чем обычно, ссылаясь на то, что они люди маленькие и им такие сложные вещи недоступны. И старшие прекрасно понимают, что эта игра значит, но поскольку правила игры соблюдены – ничего сделать с этим не смогут.

Отсюда и резко обострившаяся потребность северокорейских верхов в деньгах. Деньги эти нужны вовсе не на затыкание дыр в народном хозяйстве. Они нужны на поддержание статуса крутых. Не дело это, когда низы делают верхам всё более роскошные (по тамошним меркам) подношения. Пусть и в добровольно-принудительном порядке, поскольку всё равно никуда не денутся – но какой плевок в душу!

Наконец, если даже верхи вдруг отберут у наглых торговцев всё их нажитое наглой спекуляцией добро – вот так вот просто распределить его среди народа от своего имени тоже будет непросто. Распределять полагается рис, кукурузу, некоторый набор ширпотреба. Но не полагается распределять, например, южнокорейские видеомагнитофоны вкупе с фильмами. Это же прямой подкоп под собственный авторитет.

Да, деньги нужны и на армию тоже, и на ядерные испытания тоже. Не видеомагнитофонами же подержанными оплачивать эти ракеты!

Мне думается, что и «объявление войны» Южной Корее, хотя о нём и крикнули на весь мир, тоже связано отчасти с внутренними причинами. Мне кажется, что власти КНДР долго искали повод снова перекрыть кислород распространению южнокорейской продукции (фильмов, песен, просто товаров) в своей стране и просто не придумали ничего лучшего – остальные средства уже давно исчерпаны, вернее, легко решаются за взятку.

Не так давно состоялась дискуссия между двумя известными кореистами Владимиром Хрусталёвым и Георгием Толорая о том, близок ли конец КНДР:

http://www.pircenter.org/data/publications/North Korea Polemics.pdf

Толорая, дипломат со стажем, уверял, что ни о каком кризисе речи быть не может. Те, кто так утверждают, просто не понимают местный менталитет, и соответственно не понимают, что власти КНДР выбирают наиболее подходящие местным условиям решения – непонятные нам, но вполне понятные и адекватные для них.

Мне в этом споре ближе позиция Хрусталёва, уверенного в кризисе в КНДР, и вот почему. Соседний Китай, как и КНДР, сохранил социалистические лозунги и власть одной партии, но в отличие от КНДР, китайцы не пытаются фарш прокрутить назад и восстановить мясо из котлет. Изменилась экономическая ситуация – китайцы восприняли её без особых эмоций и решили: «Ну что же, теперь мы ЭТО назовём социализмом». Наши и зарубежные либералы как-то не обратили внимания, что события на площади Тяньаньмэнь оборвали карьеру не только крайних китайских либералов, но и – через незначительный промежуток времени – крайних консерваторов. Руководство же Северной Кореи, как мы видим, экономический рост в стране не радует, а напрягает и заставляет «принимать меры».

А это – признак того, что карьеры многих членов нынешнего руководства КНДР окончатся в самом ближайшем будущем, вместе с эпохой Ким Чен Ира. Что будет потом – это уже вопрос интересный и отдельный.